Безупречная белизна

Белая идентичность, среди прочего, это разновидность солипсизма. От правых до левых белые последовательно и успешно переводят каждую политическую дискуссию на свою идентичность. Неудивительно, что содержание этой идентичности остается неисследованным и неопределенным. Это ложное основание типичной американской модели псевдополитики.

Самая коварная форма белой псевдополитики - это вина белых. Является ли она столь же опасной или столь же этически предосудительной, как открытый расизм - вопрос, вводящий в заблуждение. Обе усиливают иллюзию белизны.

В дискуссионном опусе под названием “Центр рухнул, и белый национализм заполняет вакуум”, белый автор Нед Резников с тревогой сообщает, что “белые представители самозваных левых радикалов ближе, чем они осознают, к правому белому популизму”. Учитывая, что правые белые популисты публично с гордостью зигуют и считают Трампа своим героем, это, безусловно, вызывает беспокойство.

Но у Резникова возникают трудности, когда он пытается подробно рассказать об этих опасных “белых левых”. Проблема, как выясняется, состоит в том, что не все из них белые. У журнала Jacobin, приведенного в качестве примера белых левых, первый редактор Бхаскар Сункара, - я видел его лично, и кожа у него темнее моей. Резников также указывает на одобрительное упоминание белым националистом Крисом Робертсом статьи в Jacobin, написанной Шуджой Хайдером. Я совершенно уверен, что этот другой мистер Хайдер не белый, так как на самом деле я его родственник.

Эти дебаты, постоянно вспыхивающие после избрания Трампа, предоставляют белым прекрасную возможность заставить мир вращаться вокруг них. В Твиттере белые либералы обвиняют критиков политики идентичности в игнорировании привилегий белых, в то время как белые социалисты отвечают, указывая, сколько белых людей в Америке.

Тем временем никто не знает, что делать с небелыми, такими как я, которые пытаются вмешаться в дебаты. До сих пор стратегия белых либералов сводилась к прославленной манере заткнуть уши и выкрикивать: "Я вас не слышу!". Белые в Твиттере продолжают решительно обвинять нас в том, что мы белые, а наши белые знакомые отмечают, что мы не белые. Так это все и вертится, снова и снова вокруг белых и их фантазий. Некоторое время мы пытались это игнорировать и продолжать обсуждать существенные вопросы. Но белые делают нашу жизнь еще сложнее, когда утверждают, что говорят от нашего имени. Я могу только заключить, что странное явление, называемое белизной, вызывает очень глубокую и стойкую психопатологию, и что настало время для нас открыто атаковать ее.

Нед Резников демонстрирует, что у вины белых есть темная сторона, которую я предлагаю назвать “безупречной белизной”. Это своего рода идеология расовой гигиены, принимающая мультикультурализм и разнообразие, но пытающаяся устранить нежелательные элементы из самой белой идентичности.

С точки зрения безупречной белизны, есть хорошие белые. Они имеют высшее образование, слушают радио NPR и у них много не-белых друзей. Но, к сожалению, есть и плохие белые. Они плохие, потому что они, вероятно, голосовали за Дональда Трампа. Но это еще цветочки. Они слушают музыку кантри и едят мясо промышленно выращенных животных. У них оскорбительно избыточный вес и по воскресеньям они ходят в церковь вместо йоги. Что наиболее отвратительно, они занимаются грязным ручным трудом и пошло зациклены на зарабатывании денег, не подозревая, что в Гарварде черный студент отделения литературы вынужден переживать травму от чтения “Гекльберри Финна”.

Все становится еще сложнее, потому что есть несколько других плохих белых, которые не должны быть плохими белыми, такие как Марк Лилла или Тодд Гитлин. Несмотря на хорошее образование и доходы, им не хватает безупречной белизны. Вместо этого они выступают за возвращение к белой политике 1930-х и 1940-х годов, когда доброжелательный белый президент обеспечил государство всеобщего благосостояния для его белых собратьев.

Как выясняется, эти белые отщепенцы на самом деле являются находкой для всего проекта безупречной белизны, потому что они служат для дискредитации любой возможной идеологической угрозы. От всех небелых критиков безупречной белизны можно отмахнуться, громко заявив, что они не более, чем замаскированные белые. Если вы чернокожий, араб, пуэрториканец или кореец, вам необходимо пройти повторную идентификацию, если вы не сможете сыграть свою роль.

Действительно, к ужасу хороших белых, не всем небелым нравится безупречная белизна. Тайная реальность, которую она надеется скрыть, состоит в том, что небелые так же способны к разнообразию мнений и точек зрения, как и белые. Для того, чтобы безупречная белизна достигла успеха, небелые должны быть романтизированы как благородные жертвы. Когда они не вписываются в эту категорию, ей не хватает надлежащего основания.

Фредрик де Бур спрашивает: “Для Резникова имеет значение, что самая яростная критика политики идентичности, о которой я знаю, исходила от цветных авторов?” Это вопрос заставляющей многих белых не спать по ночам. Но для остальных из нас причины очевидны. Потому что мы сталкивались с расизмом со стороны хорошо воспитанных и образованных либералов так же часто, как и со стороны реднеков, которых они презирают; потому что мы никогда не получали выгоду от снисходительного и покровительственного отношения белых мультикультуралистов; потому что мы видим в ненависти обеспеченных либералов к белым беднякам тот же развращенный социал-дарвинизм, который в менее публичных случаях направлен против нас.

“Метафора никогда не бывает невинной”, - заметил Жак Деррида. “Она ориентирует исследования и определяет результаты”. Базовой метафорой белой идентичности является рюкзак, представленный белой авторкой Пегги Макинтош в ее влиятельной статье “Привилегия белых: распаковка невидимого рюкзака”.

Конечно, Макинтош была не первой, кто попытался описать проявления белой идентичности. У.Э.Б. Дюбуа, как известно, писал в “Черной реконструкции” о юридических и социальных преимуществах, предоставленных белым:

Следует помнить, что, низкая заработная плата белых рабочих частично компенсировалась своего рода общественной и психологической заработной платой. Им оказывали общественное уважение и вежливое обращение, потому что они были белыми. У них был свободный доступ со всеми классами белых людей к участию в общественных мероприятиях, общественным паркам и школам получше. Полицейские набирались из их среды, а суды, зависящие от их голосов, относились к ним с такой снисходительностью, что поощряли беззаконие. Они избирали государственных должностных лиц, и хотя это оказало небольшое влияние на экономическую ситуацию, оно оказало большое влияние на их личное отношение и оказанное им уважение. Белые школы были лучшими в сообществе и располагались на самых заметных местах, и их стоимость была где-то от двух до десяти раз выше на душу населения, чем школы для цветных. Газеты специализировались на новостях, льстивших белым беднякам и почти полностью игнорировали негров, за исключением преступлений и насмешек.

Тем не менее, статья Макинтош действует совсем не так, как историческое исследование Дюбуа классового состава Соединенных Штатов в послевоенный период. Вероятно, что Макинтош писала с лучшими намерениями, стремясь уменьшить грубое поведение среди белых. К сожалению, эффект ее статьи состоял в предоставлении белым новых и, казалось бы, прогрессивных способов сфокусировать политику на белой идентичности.

Это связано с тем, что Макинтош в своей статье взаимозаменяемо ссылается на “мою расу”, “мою расовую группу” и “цвет моей кожи”. Первую “белую привилегию” она формулирует так: “Я могу, если захочу, быть в компания людей моей расы большую часть времени”. Другая - она может “зайти в музыкальный магазин и рассчитывать на то, что найдет музыку, которая репрезентирует мою расу”.

С помощью этого уравнения вина белых воспроизводит основополагающую фикцию расы: наличие биологической основы, выраженной в физических фенотипах, для отдельных групп людей, имеющих разные культуры и образ жизни.

Эта идея расы - заблуждение, имеющее, тем не менее, “реальный” материальный эффект. “Белая раса” - более специфическое образование - политическая структура, изобретенная недавно.

Но метафора рюкзака служит для того, чтобы скрыть реальность белизны. Макинтош пишет: “Белые привилегии подобны невидимому невесомому рюкзаку специальных положений, карт, паспортов, кодовых книг, виз, одежды, инструментов и чеков”.

Рюкзак носится человеком, который осуществляет навигацию в открытом социальном поле. В нем содержатся инструменты, позволяющие человеку перемещаться по этому полю с большей эффективностью, чем тем, чьи рюкзаки сравнительно пусты.

Ресурсы, содержащиеся в рюкзаке, представляют собой белый цвет кожи как привилегию, потому что рюкзак носится индивидом с белой идентичностью.

Если рюкзак привилегий несет индивид, уже идентифицируемый как белый, то белизну обязательно следует понимать как биологическую особенность. Ложность этого понятия очевидна: люди, которых в настоящее время называют белыми, имеют широкий и сложный спектр генетических линий, многие из которых ранее считались отдельными “расами” (хорошо документированная, хотя часто забываемая расиализация славян, итальянцев, ирландцев и т. д.)

Мы можем заключить, что произошла лишь незначительная ошибка описания: в действительности, сама белизна состоит из содержимого рюкзака. Конституция белизны как идентичности и ее конституция как привилегии одновременны: запасы в рюкзаке наделяют его владельца не только преимуществами, но и идентичностью.

Но как же мы узнаем, что содержание идентичности связано с “белизной”? Конечно, в дополнение к конкретным предметам, предоставляющим привилегию, в любом рюкзаке идентичности можно найти бесконечность произвольных деталей: длина волос, походка, диетические предпочтения, навыки обращения с компьютером и так далее. То есть, чтобы описать индивидуальность человека, в рюкзаке должно быть все, что составляет индивидуальность этого человека. Это не дало бы нам никакого понимания относительно организационного принципа, конституирующего эти черты как нечто, что можно назвать “белым”. Не было бы никакого способа отличить “белые” характеристики от характеристик человека вообще, жителя Пенсильвании или хеви-металлиста.

Это провал либерального мышления. Политическую формацию, такую как белизна, нельзя объяснить, начиная с индивидуальной идентичности - сведения политики к психологии личности. Отправной точкой должна стать социальная структура и ее конститутивные отношения, в рамках которых пребывают индивиды. И слишком часто забывают, что за десятилетия до рюкзака Макинтош истоки термина “белые привилегии” лежат именно в такой теории.

w.e.b._du_bois_pic Уильям Эдуард Бёркхардт Дюбуа (англ. William Edward Burghardt Du Bois, сокр. W. E. B. Du Bois) - афроамериканский общественный деятель, панафриканист, социолог, историк и писатель.

Теория “привилегии белой кожи” была выдвинута членами раннего антиревизионистского откола от Коммунистической партии США (Временный организационный комитет), и она оказала огромное влияние на новых левых и Новое Коммунистическое Движение. Первоначальная формулировка была представлена в серии статей Теодора Аллена и Ноэля Игнатьева, собранных в брошюру “Белое слепое пятно”. Аргумент Игнатьева и Аллена состоял в том, что наследие рабовладения заключалось в навязывании правящим классом идеологии превосходства белых как инструмента классового разделения. Но это была не культурная или моральная, а политическая теория и она утверждала, что “белый шовинизм” фактически вредит белому рабочему классу, препятствуя единству с чернокожими рабочими. Таким образом, борьба с идеологией превосходства белых на самом деле была центральной частью политической программы, которая способствовала самоорганизации всех рабочих. Вводную статью Игнатьева стоит процитировать подробно:

Прекращение господства белых - это не только требование негров, отдельное от классовых требований всего рабочего класса. Негритянский народ не может бороться с ним в одиночку, в то время как белые рабочие “сочувствуют их борьбе”, “поддерживают ее”, “отвергают расистскую клевету” и так далее, но фактически борются за свои “собственные” требования. Идеология белого шовинизма - буржуазный яд, предназначенный прежде всего для белых рабочих, используемый правящим классом в качестве орудия подчинения черных и белых рабочих. Она имеет свою материальную базу в практике расизма, что является преступлением не только против небелых, но и против всего пролетариата. Следовательно, его устранение определенно считается одним из классовых требований всего рабочего класса. Фактически, учитывая роль, какую эта мерзкая практика исторически играла в сдерживании борьбы американского рабочего класса, борьба с идеологией превосходства белых становится центральной неотложной задачей всего рабочего класса.

Однако, поскольку этот язык был подхвачен новыми левыми, он претерпел значительные идеологические трансформации. Манифест “Вам не нужен синоптик, чтобы знать, в какую сторону дует ветер”, распространенный на бурной конференции “Студентов за демократическое общество” 1969 года, предполагал политику, основанную на белой вине, а не на пролетарском единстве. Организация Weather Underground использовала язык “привилегий”, чтобы отвергнуть белый рабочий класс в качестве силы революционных изменений. Вместо этого ее члены связывали политическую борьбу с такими авангардными группами, как они сами, атаковавших свои привилегии, приняв революционный образ жизни. Это означало самобичевание (со взрывчаткой) белых радикалов, подменявших собой массы и нарциссически концентрировавших внимание на себе вместо движений черных и Третьего мира, которые, по их утверждением, они поддерживали - превращая эти движения в романтическую фантазию насильственного восстания. Другими словами, проект черной автономии и самоосвобождения, подразумевавший полное самоосвобождение бедных и рабочего класса, был фактически исключен анализом Weather Underground.

Игнатьев безжалостно раскритиковал везерменов в статье под названием “Без науки навигации мы не можем плыть в бурных морях”, которая сегодня выглядит ошеломительным открытием:

Идеология белого превосходства - это настоящий секрет господства буржуазии и скрытая причина неудачи рабочего движения в этой стране. Привилегии белой кожи служат только буржуазии, и именно по этой причине мы не можем их избежать, они будут преследовать нас каждый час нашей жизни, куда мы бы ни шли. Они ядовитая приманка. Предполагать, что принятие привилегии белой кожи отвечает интересам белых работников, равносильно предположению, что проглатывание червя насаженного на крючок отвечает интересам рыбы. Утверждать, что отказ от этих привилегий является “жертвой”, значит утверждать, что рыба жертвует, когда она выпрыгивает из воды, поворачивается хвостом, яростно качает головой во всех направлениях и отбрасывает крючок с приманкой.

Современная политика привилегий не может допустить такую позицию. Вместо этого нам остаются бесконечные вариации позиции везерменов, хотя и без призывов к вооруженной борьбе, ограблениям банков и ленинской теории империализма.

Белые либералы предполагают, что возникла новая волна “про-белых” социалистов для защиты “белого рабочего класса”. Это чепуха. Черные революционеры на протяжении всей американской истории утверждали, что проект эмансипации требует преодоления противоречивой логики идентичности. Хотя Дюбуа охарактеризовал материальные преимущества белой идентичности как “психологическую заработную плату”, он не сводил её к эффекту индивидуальной психологии. Более того, непосредственно перед пассажем о психологической заработной плате, Дюбуа писал:

Теория расы была подкреплена тщательно спланированным и постепенно развивающимся методом, вбившим такой клин между белыми и черными рабочими, что, вероятно, сегодня в мире нет двух групп рабочих с практически одинаковыми интересами, которые ненавидят и боятся друг друга так глубоко и постоянно и держатся столь обособленно, что никто не видит ничего общего.

Если сегодня белые либералы откажутся признать этот общий интерес и откажутся от социалистической программы, которую Дюбуа энергично поддерживал, мы останемся пленниками первородного греха белизны: союзе белых бедняков, брошенных северными элитами, с регрессивной и реакционной властью белого капитала.

“Капитализм не может реформировать себя сам”, - писал Дюбуа. - “Он обречен на самоуничтожение. Никакой универсальный эгоизм не может принести всем общественное благо”. В отличие от сегодняшних мультикультуралистских либералов, Дюбуа не просто стремился расово разнообразить правящий класс. Он признавал, что неравенство будет существовать до тех пор, пока сохраняется капитализм. Единственная альтернатива белизне и ее крючкам с приманками: мультирасовый союз рабочего класса против идеологии белого господства и частной собственности.

Перевел Дмитрий Райдер

Оригинал: Viewpoint Magazine